"Есть мастера толковые, люди даровитые, склонные, однако, скрывать приемы своего труда. Монополизировать свой опыт. Богдановский не из таких. Он, напротив, старается его распространить. Что сам умеет, тому и других научит".
Эти слова были произнесены давно, в рабочем кругу, старейшим специалистом завода САМ Виктором Леонидовичем Берманом. Он мог с полным правом так сказать, потому что по своим служебным обязанностям часто соприкасался со слесарем-инструментальщиком Л. К. Богдановским, имел возможность за ним наблюдать, видеть во всех проявлениях беспокойной натуры. В то время Лев Константинович не носил еще громких званий.
То есть не был Героем Социалистического Труда, лауреатом Государственной премии СССР.
Все-таки приметливым человеком был тогдашний заместитель главного инженера завода В. Л. Берман!.. Уловил суть. Некую стержневую черту в характере Богдановского. Его дух товарищества, коллективизма ("соборность" - говорили в древние времена). Готовность всегда прийти на помощь.
Богдановский вырос вместе с заводом. Их просто невозможно отделить. Они - как единый организм с общим током крови. С общей биографией, почитай, от первого "колышка". Завод очень многим обязан Льву Константиновичу. И он ему, конечно, платил ответной любовью. Она у них была взаимной. Каждый шаг Богдановского, каждый день, да что там день, - каждый вздох принадлежал САМу. Заводу счетно-аналитических машин, разместившемуся более полувека назад в скособоченных бараках и других малоприспособленных помещениях, на тогдашней "ямской" окраине захолустного провинциального города, каковыми мы были после войны.
В старой потертой шинели, в армейских стоптанных сапогах шел солдат по Рязани, загребая снег вперемешку с грязью: весна выдалась дружная, рано сменила зиму. Улица Ленина вывела на крытую булыжником и голую, пустоватую, без деревьев, Ямскую площадь. С Ямской свернул на Ряжскую. Домишки с подслеповатыми окнами сиротливо прижимались к обочине. Телеграфные столбы торчали из земли вкривь и вкось. На проводах повис, зацепившись хвостом-мочалкой, бумажный змей. Семь лет не был Богдановский в Рязани и теперь волновался, как юный отрок в час первого свидания. Правда, после Киева, пусть и сильно пострадавшего от бомб и снарядов, не до конца поднятого из развалин, отстроенного, Рязань смотрелась захолустьем, почти деревней.
...Их батарея стояла на окраине Киева, недавно освобожденного от фашистов, а за глубокой, поросшей орешником лощиной базировался аэродром. Они его и защищали, вели заградительный огонь. "Мессеры" тучей налетали каждую ночь, без роздыху.
В одном из боев ранило орудийного мастера. Кем заменить? В полку кто-то приметил смекалку и расторопность Богдановско-го. Он, конечно, пробовал отказаться ("Ну какой из меня мастер?"), однако приказ есть приказ. Вот когда пригодилось рязанцу все то, чему учили в ремесленном, где он имел дело с железками, тисками, напильником.
Зенитки, 85-миллиметровки, снабжены полуавтоматикой: накатник, тормоз отката, клиновой затвор. В бою не все гладко бывает: то одно откажет, то другое. Орудийный мастер по батарее - вихрем: гимнастерка от пота дымится. Кругом рев, вой, свист, стволы раскаляются, а ты вмиг сообрази, оцени обстановку и исцели. Но поспешай, как говорится, не торопясь, а то в лихорадке такого намастерить можно!.. "Утром с ног валишься на ящики из-под снарядов, как глухарь, - ничего не видишь, ничего не слышишь. Только голос старшины выводит из забытья: "Вставай, братва, каша приспела", - слегка посмеиваясь, рассказывал он позже своим домашним.
В апреле 45-го сержант Богдановский выполнил самую последнюю работу на войне. Сопроводил с двумя солдатами вагоны со снарядами, сдал их на станции Топер, близ Берлина, и благополучно вернулся в свою часть. А Киев задержал его еще на пять лет. Орудийных мастеров собрали на "Арсенале". Их умелые руки, проверенные, испытанные в боях, понадобились поднявшемуся из руин заводу.
Вот такие события предшествовали появлению Льва Богдановского на улице Либкнехта, в Рязани, в родительском доме. А теперь другая улица - Ряжская - привела его к зданию барачного типа, где в комнатенке, за фанерной перегородкой, ютился отдел кадров недавно народившегося предприятия.
Почему Богдановский выбрал именно САМ? Ну, во-первых, заводов в Рязани в ту пору было - раз-два и - обчелся. Во-вторых... Как-то отец, бухгалтер по профессии (он тоже с войны живым-невредимым вернулся), за обедом такую мысль развил: "Без счета мы кто? Слепые котята, а не хозяева жизни. Надо нам знать, сколько в мире рек и озер, островов и вулканов и сколько, к примеру, людей в этом нашем мире... Выходит, считать надо. Я вот в своей конторе лет двадцать на костяшках щелкаю. Дельно это? Не очень. Пальцы устают, и не так быстро выходит. Теперь машина придет на помощь. Поверну ручку - умножу. Поверну другую - разделю... Уловил разницу?.." И к этим словам, немного наивным, твердо присовокупил: "Смело иди на САМ. Дело стоящее."
И когда в фанерном, ветром подбитом отделе кадров спросили: "Где хочешь работать?", Богдановский ответил: "В инструментальном." Сам потом не мог объяснить: почему так решил? Может, война сказала свое слово. Все-таки орудийный мастер на батарее -тоже в некотором роде слесарь. Может, годы, проведенные на "Арсенале", сыграли свою роль. А может, это был смутный, едва осознанный зов души. Недаром говорят: настоящим инструментальщиком цужно родиться. Как бы там ни было, он сделал выбор. И выбор оказался счастливым. Определил творческую судьбу Льва Константиновича Богдановского.
Я не оговорился: именно творчеством, причем серьезным, настоящим, были насыщены годы работы на заводе. А заводу Богдановский отдал 46 лет, ушел на отдых в мае 96-го, разменяв восьмой десяток (И жаль, откровенно жаль было уходить. Век бы сидел с пилочками и надфилями, но человек - увы! -не из металлических частей скроен и собран).
А в тот далекий мартовский день, получив бумажку-направление из рук кадровика (тот одобрил его выбор), Богдановский мимо пустырей и заборов прошел в здание с обшарпанными стенами и с подобием каланчи над крышей: городские власти любезно уступили заводу пожарное депо. В комнатенке с низким потолком и располагалось то, что называли цехом: десяток голов, склоненных над верстаками. Новичка взял под опеку чернявый подвижный мужчина лет под сорок, с чуть насмешливым взглядом: "дядя" Коля Веретенников. С первых же минут он ознакомил подшефного с биографией завода, пока очень короткой. Начали они с простеньких стенографических машин. Потом освоили "Архимедус": походит на арифмометр, но без рукоятки, приводится в действие маленьким моторчиком. За этой моделью последовала 10-клавишная суммирующая универсальная машина - СДУ-110. Правда, на пистолеты-игрушки немного отвлекались, детям на забаву. Теперь они в своем цехе (эти слова Веретенников особо подчеркнул) готовят оснастку для машин нового поколения - СДУ-138. И, следовательно, он - бывший зенитчик и недавний "арсеналец" - прибыл вовремя и кстати.
Отличные инструментальщики собрались под одной крышей. Лев Константинович вспоминает о них с благодарностью - Ильинцев, Филатов, Юрков, Синицын, Веретенников Алексей, брат "верховода", Николая... Всего - двенадцать. Работали с превеликим усердием. Никакой специализации, никакого разделения труда. Все сами делали, "от" и "до", как говорится. Полагаясь на свой глаз, веря в свои руки, в свое чутье, "припиливали" размеры до миллиметра, до крохотных его долей.
И в этой профессиональной среде с годами все более и более возвышался Богдановский, достигнув такого мастерства, которое, пожалуй, сравнимо с "мелкоскопическим" искусством легендарного Левши. Богдановский, что называется, зрил в корень. Не мирился с тем, к чему привыкли, и потому - вершил прогресс, который в немалой степени зависит от умения мыслить.
Рабочие части штампов изготавливались полностью слесарно, то есть вручную. Богдановский разложил матрицу на две половинки, сделал разъемной. Ее стали успешно обрабатывать на шлифовальных станках.
На первый взгляд, ничего мудреного. Но ведь надо было додуматься! Сперва самому попробовать, потом убедить окружающих, заставить их поверить в новую конструкцию и технологию. Зерна, посеянные Богдановским, принесли добрый урожай. Экономия составила 168 нормо-часов. Раньше слесарь шестого разряда два месяца с одним штампом возился, а то и побольше. Теперь стал справляться за месяц. Да и в дорогостоящем инструменте-шаблоне отпала нужда.
Впервые Богдановский применил метод пластической деформации для изготовления рабочих частей пресс-формы. По-другому говоря, - метод холодного выдавливания металлов. Он избавил всех от утомительного кропотливого труда, неизбежного при старой технологии.
В павильоне ВДНХ Лев Константинович знакомил людей, приехавших со многих предприятий страны, со своей новинкой. В Рязань вернулся с бронзовой медалью. Пока друзья не дознались, никому ее не показывал, а в" ответ на поздравления говорил по обыкновению будничным голосом: "Да что вы, ребята? Мне завод помог. Вы помогли."
Вскоре два соседа Богдановского по цеху, тоже слесари "милостью божьей" - Сурков Николай Иванович и Синицын Владимир Алексеевич, - взяли на вооружение его метод. Сурков так и сказал: "Пора нам, Володя, работать по-новому. Вот Константиныч научит..."
За новаторские поиски, внедрение прогрессивных технологий Льву Константиновичу Богдановскому было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Однажды, собирая материал для газетного очерка, я и познакомился на заводе САМ с Богдановским. Лев Константинович водил меня по цехам. Из литейного - в механический, из механического - в сборочный... В цехе пластмасс задержались. Когда остановились около литьевой машины, на его лице появилось какое-то особенное праздничное выражение.
Паренек в берете, сбитом на затылок, заправлял металлический круг мелкими деталями, давил ногой педаль, и тут же выскакивали шесть клавиш с буковками. Я спросил паренька, сколько он за смену делает. "Если пореже перекуривать, - бесхитростно пояснил тот, - тысяч пять настреляешь. Ну, может, не пять, а четыре - точно". И в который раз, нажав педальку, изрек с интонацией человека бывалого, искушенного: "Ума много не надо."
Богдановский чуть улыбнулся, краешками губ, и пока паренек "выстреливал", следил за ним пристально и ревниво, а потом, осторожно взяв в руки клавишу, долго вертел ее, ощупывал, подносил к глазам, отодвигал подальше, рассматривал, как будто впервые видел.
Буковка из этрола (есть такой вид пластмасс) для пульта управления вычислительной машины "Искра-23" - сколько она доставила Богдановскому радостных, трудных, а порою и горьких минут!
Сперва предполагалось гравировать знаки. Но разработчики из СКБ запротестовали: "Опытный образец на подходе. Отодвигать сроки мы не намерены". Гравировка - долгая и утомительная процедура: каторжный труд. Может, попробовать собрать пресс-форму?
В отделе главного металлурга подсчитали: девять цифр нужно для пульта управления и две буквы. Следовательно, надо иметь 11 пресс-форм. В каждой по спецификации 39 наименований деталей. 11 на 39 = 429 наименований! А в штуках - тьма-тьмущая. Невеселая арифметика!..
Конструкторы обратились к Богдановскому. У них с Львом Константиновичем был давний союз. Один из инженеров - Геннадий Петрович Кириллов рассказывал: "Чего греха таить, бывают ошибки и у нашего брата, особенно у молодых. От ошибок никто не застрахован. Выловит ту "блоху" иной слесарь-инструментальщик, в своем деле "дока", и посмеивается за глаза, иной раз и заявление накатает на дополнительную оплату, - в счет "доработки конструкции." А доработки-то в сущности нет: есть недосмотр, торопливость, особенно если сроки сдачи проекта "на носу." Богдановский заметит ошибку, - виду не подаст: постоит за кульманом молча, кашлянет в кулак: "Тут, Гена, по-моему, надо подправить..." Блокнотик вынет, - он с ним не расстается - бегло нарисует... "Да,- согласится конструктор, - действительно..." И исправит, не боясь уронить своего авторитета. С Богдановским никакого стеснения и ущемленного самолюбия не испытываешь. Просто и хорошо с ним работать."
И на этот раз, в истории с клавишей, Богдановский убрал выступы с обеих сторон, которые значились на чертеже, скруглив форму по параболической кривой. Конструкторы согласились, внесли соответствующие поправки в документацию. А потом Лев Константинович разбил цифры и буквы на два ряда, каждый со своей приметой. Одни цифры именовались у него "закрытыми", остальные да еще две буквы -"открытыми". Рисунки в блокнотике и логические доводы автора доказывали - можно собрать всего две пресс-формы и к ним - 11 сменных плит с матрицами.
Для их изготовления применили "обкатанный" метод холодного выдавливания.
"За выдающиеся достижения в труде, большой личный вклад в дело создания надежных машин и приборов" Постановлением от 5 ноября 1982 года Л. К. Богдановскому было присвоено звание лауреата Государственной премии.
Во времена не столь отдаленные повелась такая практика: людей известных, заслуженных, пользующихся авторитетом, избирать в партийные, профсоюзные, производственные и прочие органы. Не минула сия участь и Богдановского. "Повесили" полдюжины различных нагрузок: он и в горкоме, и в фонде, и в комиссии, и депутат... Нередко Лев Константинович откладывал в сторону заветный инструмент и уходил на какое-нибудь совещание. Человек в высшей степени исполнительный, к тому же деликатный, он мирился до времени. Потом не выдержал, пошел на прием в один начальственный кабинет. Выложил все прямо, без обиняков. "Мне, — говорит, — звание по труду дали, и потому я должен трудиться, чтоб каждый день его оправдывать. Честное слово, перед товарищами неловко. Я ведь не сам по себе, не кустарь-одиночка - в коллективе состою." Хозяин кабинета немного удивился, но, видимо, поразмыслив, счел слова Богдановского резонными. Льва Константиновича перестали отвлекать по разным поводам. Только от встреч со школьниками, особенно в своем заводском микрорайоне, он никогда не отказывался. Приходил по первому зову...
Лев Константинович живет на нижнем этаже кирпичного дома, в угловой двухкомнатной квартире, с крохотной кухонькой, а в прихожей вообще не развернуться. С ним Жена Валентина Алексеевна, тоже отдавшая всю жизнь заводу, и внук Егор. Дочь Галина живет в другой области по месту службы мужа-офицера, а Егор сызмала пожелал быть рядом с дедом. В Рязани и в школу пошел.
Лето Лев Константинович проводит в деревне, в Шиловском районе. Копается в грядках, ухаживает за садом. Пристрастился ловить с Егором рыбу в тихой ласковой речушке Тырнице. Иногда в деревне вокруг Льва Константиновича все внуки собираются, их у него - четверо. Старший - Максим - после армии к отцу Владимиру Львовичу на САМ определился. Костя в техническом училище профессией овладевает. А Денис по примеру отца - подполковника - по военной линии пошел. То-то весело, радостно в такие дни всеобщих сборов!.. И на усадьбе все кипит под ловкими проворными руками. Светло у Богдановского на душе, когда рядом молодежь. В родном инструментальном, когда того требовали интересы производства, его и бригадиром назначали, и мастером. Учеников немало воспитал: его уроки они усвоили на всю жизнь.
На завод Лев Константинович редко заходит, если уж пригласят по какой-либо надобности. В последний раз на проходной вышла заминка. Крепкие плечистые парни ждали соответствующей команды. Потом разобрались, позволили пройти. Завод теперь "разбит" на участки. И, кстати, инструментальный цех, где сын Владимир работает, выделился в самостоятельное малое предприятие. Снова бойко взялись за выпуск дверных замков, с чего когда-то начиналось литьевое производство: на них нынче большой спрос.
И порою, обращаясь памятью в прошлое, ловит себя Богдановскии на мысли: не так все было. Иначе. По-другому. Проще было. Теплее. Душевнее.
А как было и что было - вынужден признавать с невольным вздохом, - того уж не вернуть.
Скончался 10 августа 2010 года.
Валерий ЯКОВЛЕВ.
РЕШЕНИЕМ ИСПОЛКОМА РЯЗАНСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ ОТ 26 МАЯ 1988 ГОДА ЗА № 282 ГЕРОЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА БОГДАНОВСКОМУ ЛЬВУ КОНСТАНТИНОВИЧУ ПРИСВОЕНО ЗВАНИЕ "ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН ГОРОДА РЯЗАНИ".
По материалам книги "ПОЧЕТНЫЕ ГРАЖДАНЕ ГОРОДА РЯЗАНИ"